– Присядь. А лучше приляг, – сказала кио. – Дай-ка я гляну в твои глаза, воин. А ты, Данила, пока зашей и перевяжи ему руку. Зараженная кровь уже стекла. Может, и руку отнимать не придется…

Фыф, пока еще на автомате державший под контролем сознание всех присутствующих, с удивлением отметил, что Настя сама не верит тому, что говорит. Что это? Осознанная ложь во спасение или же что-то другое? Но что? Может, она тоже меняется, но в какую сторону?..

Голова Никиты безвольно лежала на коленях кио, глаза закрыты, даже в полумраке видно, как резко выделился шрам на побелевшем лице. И лысому ежу понятно, что силы внезапно оставили дружинника. Хотя кого они не оставят после эдакой кровопотери?

Данила сноровисто проверил, целы ли кости рассеченной кисти, достал портативную аптечку и быстрыми, отработанными движениями заштопал рану. После чего перевязал руку дружинника, снял жгут и вопросительно взглянул на Настю. Тимоха с Орясой пока помалкивали, стоя в сторонке, но и в их глазах читался немой вопрос.

– Хорошо, – кивнула кио. – Я расскажу. Профессор Кулагин, помимо работ над усовершенствованием своих киборгов, занимался также изучением других оборонных биоконструкций, созданных незадолго до Последней войны. И поскольку все кио подключены к общей информационной базе, я знаю несколько больше, чем вы.

Так вот. Перед вами действительно очень крупный экземпляр самки, а вернее, матки потолочника. В естественной среде она и быстрее мужских особей, и вооружена получше. Только она не вынашивает потомство. Самка либо питается враждебными биологическими формами, либо заражает их особым секретом, который превращает человекообразных в потолочников. Вот и все размножение. Зараженные мужские особи становятся ее «тенями», охранниками и добытчиками пищи. А женские превращаются в таких же самок, как и она сама. Правда, Кулагин выяснил, что в определенный момент разросшаяся популяция потолочников может начать процесс самоуничтожения: самки начнут воевать друг с другом. Сначала они бросают в битву свои «тени» и, если победа не достигнута, подключаются к разборке сами. Возможно, данный механизм был специально заложен создателями этой машины смерти. Сбросили несколько самок потолочника, скажем, в метро – и сиди себе, кури, жди результатов зачистки, после которой эти твари просто поубивают друг друга.

Похоже, наша подруга подрастеряла где-то свои «тени» и очень обрадовалась, что человекообразные пришли прямо в ее логово. Возможно, кто-то ее преследует. Потому она и не усыпила нас Шепотом Призраков, а поспешила побыстрее насытиться и обзавестись новым отрядом «теней».

– Шепотом Призраков усыпляет, визгом парализует, «тенями» дерется, плюс у самой костяные мечи и ядовитые щупальца, – пробормотал Фыф. – И кто ж тебя, моя прелесть, такую выдумал?

– Не хотел бы я встретиться с тем, кто загнал ее сюда, – задумчиво проговорил Данила. – А фенакодусов-то мы снаружи оставили…

– Может, им убежать удалось? – немного жалобно проговорил Тимоха. – Мой Артакс, даже если и ускакал со страху, точно вернется…

– Тихо! – внезапно довольно резко скомандовал Данила. – Смотри!

Никита, голова которого все это время лежала на коленях Насти, пошевелился и открыл глаза. Только это уже не были глаза человека. На Данилу жутко и равнодушно смотрели абсолютно черные глазные яблоки… которые медленно, но неотвратимо увеличивались в размерах. Послышался легкий треск… То ли это в процессе трансформации ломались кости глазниц раненого под ужасающим давлением изнутри, то ли это был треск разрываемого бинта на руке Никиты, из-под которого уже показался кончик щупальца с пока еще небольшим мечевидным коготком на конце.

– Настя! – заорал Фыф, бросаясь к девушке. Но та продолжала спокойно сидеть на месте, поддерживая руками голову раненого…

Уже не дружинник Никита, а нечто другое, страшное, чуждое человеческому пониманию попыталось приподняться с пола… и вдруг его голова слегка дернулась. Один черный глаз лопнул изнутри. Второй же, словно в недоумении, застыл в глазнице, полуразрушенной мутацией. Небольшое щупальце, почти на локоть успевшее вылезти из-под бинта, забилось, царапая когтем плитку пола и разбрызгивая во все стороны капли, слегка зеленоватые в призрачном свете серой плесени.

Дружинники невольно сделали шаг вперед, их руки автоматически легли на рукояти мечей.

Но клинки так и не покинули ножен.

– Он мертв, – сказала Настя, аккуратно кладя на пол голову того, кто всего десять минут назад был Никитой. – Я надеялась, что яд не достанет до мозга. Выходит, надеялась напрасно. Лишь один кио из двадцати выживает после инициации маткой потолочника. По людям у меня статистики нет, но думаю, что шансов у вас еще меньше…

Она поднялась на ноги. Из ее ладони торчал штык, с которого на пол тягуче упала черная капля. Настя достала из кармана комбеза тряпочку и тщательно обтерла узкий клинок, после чего тот сам собой втянулся обратно в руку девушки.

Тимоха ошарашенно смотрел на кио, словно не мог поверить в увиденное только что.

– Как же так? – прошептал он. – Она нашего Никитку… своим штыком в затылок…

– Успокойся, воин, – неожиданно сурово прервал его Данила. – Это был уже не наш Никита. И я очень надеюсь, что если вдруг со мной произойдет нечто подобное, то ты сделаешь для меня то же самое, что сейчас сделала Настя для Никиты.

«А Данила-то вырос, – неожиданно для себя подумал Фыф. – Меньше чем за месяц из довольно несовершенной машины для убийства превратился в настоящего командира, вполне способного управлять такими машинами. Вон Тимоха после его слов мигом собрался, пришел в себя. И ведь реально, случись такое с любым из нас, теперь воткнет меч в затылок не задумываясь…»

– Оряса, достань консервы из костра, поедим на ходу, – скомандовал Данила. – Так, самка потолочника почти возле стены валяется… Хорошо. Быстренько нарезаем со стен серую плесень и заваливаем ее. Только осторожно, руками за ворс не хватайтесь, он может кожу растворить.

– Зачем нам эта гадость? – поинтересовалась Настя.

– Плесень сожрет самку потолочника за сутки, – пояснил Данила. – А Никите могила будет… На века.

Кио слегка пожала плечами, но ничего не сказала. Даже, выпростав из ладоней свои штыки, помогла срезать со стен несколько пластов плесени-паразита, недовольно шевелящей тонкими щупальцами-ворсинками. Правда, недовольство серой субстанции моментально исчезло, едва она коснулась свежей плоти дохлого мутанта. Серый ковер, которым дружинники накрыли самку потолочника, шевелился, и из-под него слышались тихие звуки, напоминающие чавканье.

– Всё, уходим, – скомандовал Данила. И еле слышно добавил: – Если ты есть… упокой душу героя.

Снаружи не оказалось никого. Ни неведомого чудовища, загнавшего самку потолочника в ее логово, ни фенакодусов, оставленных дружинниками возле лаза. Следов борьбы тоже видно не было. Видимо, умные кони-мутанты, заранее почуяв опасность, разбежались от греха подальше.

– Ну что ж, пёхом оно иногда и сподручнее получается, – философски заметил Данила. – Пошли, что ль.

– Мой Артакс точно обратно в Кремль побежал, я знаю, – уверенно заявил Тимоха. – Он у меня умный, прям как человек.

Фыф улыбнулся про себя. Как часто хомо подменяют истинные знания такой вот уверенностью. Им просто легче жить, когда они верят в то, во что хотят верить. Хотя, возможно, в этом их сила. Шамы верили лишь в Великий Атом, в познаваемую вселенную, в то, что можно пощупать руками или ментально. Хомо умели верить в то, что никогда не видели, чего, возможно, не было никогда, – и вполне могли отдать жизнь за эту придуманную веру. Странные существа. Но в то же время сильные, целеустремленные, за которыми можно идти не задумываясь… особенно когда больше некуда идти.

Они шли, тщательно выбирая дорогу в развалинах, густо поросших мхом, лишайниками и вездесущей серой плесенью, что в этих местах росла не только в подземельях, но и на поверхности. Казалось, что природа специально наворотила тут непроходимые лабиринты, чтобы путники потратили побольше времени, сбивая ноги об торчащие из земли куски бетона, обломки кирпичей и ржавые прутья арматуры, порой сплетенные в клубки, словно хищные змеи-аспиды в брачный период.